ЗакС.Ру во ВКонтакте ЗакС.Ру в Telegram ЗакС.Ру в Дзене ЗакС.Ру в Дзене

Интервью 13 июня 2011, 22:23

Даниил Коцюбинский: Петербург — в Европу!

ЗАКС.Ру продолжает серию публикаций материалов о политических течениях, не представленных в органах законодательной и исполнительной власти. Их идеи пока не овладели умами избирателей, но кто знает, может быть за ними будущее. О том, чем живут петербургские регионалисты (а попросту говоря, сторонники петербургской автономии), мы решили поговорить с одним из тех, кто некогда возглавлял «Движение за автономию Петербурга», журналистом и историком Даниилом Коцюбинским.

Борьба петербургской общественности против небоскреба «Охта-Центра» на протяжении нескольких лет была главной городской темой. Теперь вроде бы ясно, что газпромовского монстра в центре Петербурга не будет. Однако по-прежнему непонятно, что именно должно стать идейным вектором развития города на Неве в XXI столетии.

Среди тех, кто размышляет о будущем города, есть и сторонники петербургской региональной независимости. В 1990-е годы эти идеи отстаивало «Движение за автономию Петербурга». Сегодня её активно обсуждают «практикующие краеведы», ратующие за свободную Ингерманландию — так некогда называлась шведская провинция, центром которой был предшественник Петербурга — город Ниен.

Нас было человек 15

- Не слишком ли эпатажна, на ваш взгляд «ветерана автономистского движения», идея «свободной Ингрии»?

- Если мы говорим об ингерманландской идее как о политическом проекте, то он мне кажется неудачным и бесперспективным. Но если говорить о нём как о проекте краеведческом, призванном актуализировать воспоминания о постновгородском и допетровском прошлом Невской земли, то я ему всячески сочувствую.

- Чем неудачна политическая идея свободной Ингрии?

- Тем, что она апеллирует к несуществующей идентичности. На сегодня людей, которые считают себя сперва ингерманландцами и только потом петербуржцами — очень мало. А любой политический проект успешен, когда создаётся без дополнительных сложностей. Убедить людей, что региональная идентичность для них не менее важна, чем общегосударственная, и без того нелегко…

- Сколько человек состояло в вашем движении?

- В движении за автономию, а затем и в партии «Свободный Петербург», которая была зарегистрирована в 2000 году и существовала до тех пор, пока не вышел запрет на  региональные партии, было всего человек 15. Но дело не в количестве. Если бы каждый из этих пятнадцати написал хотя бы одну книжку о петербургской идее, это было бы гораздо более перспективно, чем наша чисто организационная и публицистическая деятельность, которой мы тогда занимались.

- Кажется, в 1990-е «Движение за автономию Петербурга» даже имело свою фракцию в ЗакСе?

- Нет, у нас была только попытка избрать своего кандидата — профессора В.И. Старцева. Мы попросили очень популярное тогда в городе «Яблоко» не выставлять своего кандидата по его округу, но «Яблоко» все же выставило Белоусова, который потом ушёл в «Единую Россию»…

- А в чём отличие петербуржцев от москвичей, например? Ведь многие скажут, что и там, и там живут русские люди. И можно ли создать эту особую нацию петербуржцев?

- Есть два направления в этнологии: примордиалисты (От латинского primordial. Рассматривают этнос как изначальное объединение людей по крови – прим. ЗАКС.Ру) и конструктивисты. Первые считают, что нациями рождаются, вторые — что нациями становятся. Но истина, конечно, лежит посередине — есть примеры чисто сконструированных наций, вроде североамериканской, а есть нации, которые как будто «создала сама история», вроде китайцев. Так вот русский народ — гораздо более сконструированный феномен, чем может показаться на первый взгляд. Русская идентичность создана и поддерживается властью – сперва Ордой, потом московскими князьями и царями, затем петербургскими императорами и вновь московскими генсеками и нацлидерами — сама по себе она не очень жизнестойкая. Это, к слову, хорошо видно на примере армии, где есть землячества всех национальностей, кроме русской.

- То есть если российское государство рухнет, единого русского народа тоже не будет?

- Конечно. В период кризисов государственности в XX веке русский народ обнаруживал не волю к консолидации, а наоборот — тягу к регионализации. Кубань, Северное правительство, Колчак в Сибири, Уфимская директория, Крым, Дальневосточная республика... Не говоря уж о национальных образованиях. Та же тенденция обнаружилась и в начале 90-х годов.  Перспектива дезинтеграции России сохраняется и сегодня. Дело в том, что реформы без либерализации в России невозможны — все же Россия не Китай. А либерализация здесь всегда приводит к деструктивным для «единства и неделимости» последствиям.

- Как вы относитесь к тому, что многие сторонники автономии Петербурга и Ингрии в целом называют себя националистами?

- Я воспринимаю это как ещё одно проявление маргинальности самого «ингерманландского движения». Конечно, своего рода гражданская петербургская гордыня, особенно на ранних этапах развития региональной идеи, возможна. Но ксенофобского национализма, ориентирующегося на цвет кожи, разрез глаз или форму носа, ни в  Петербурге, ни где бы то ни было, по моему убеждению, быть не должно.

Петербург не готов принять национализм

- Но, может, для отечественного регионализма не так плохо, что появляются крайне правые регионалисты — не русские националисты, а московские, ростовские, архангелогородские, сибирские, ингерманландские?

- Я этого не понимаю. К примеру, чеченское национальное движение направлено на то, чтобы сплотить чеченский народ и отделить Чечню от России. Если в Татарстане активизируется татарское националистическое движение, оно тоже будет носить антиимперский характер. Но это всё уже готовые этнические идентичности. Ингерманландской идентичности, как я уже сказал, среди горожан почти нет. Поэтому ингерманландский националист сейчас — это просто агрессивный городской сумасшедший, который решил, что он «ингерманландец» и что вокруг — «оккупанты». Вообще же петербургская идентичность полиэтнична по определению. Этот город создан и населен разными выходцами из самых разных земель…

- Многие сторонники Ингрии сегодня рассуждают так: мы живём в имперском государстве и потому вынуждены терпеть в своём городе, допустим, чеченцев. И, мол, когда оно прекратит своё существование, их можно будет депортировать на историческую родину.

- Уверен, что любой националистический дискурс, в том числе национал-регионалистский, будет использован в первую очередь империей - для самосохранения. Так что если есть задача как можно скорее скомпрометировать петербургскую идею — ей надо срочно придать «этноочертания». Если же говорить о ней как о перспективной идее, способной объединить большое число горожан, — этот проект должен быть демократическим и либеральным. Ибо если петербургскую идею попытаются узурпировать национал-экстремисты, местные демократы будут вынуждены «шарахнуться» от них в сторону федерального центра. Выбирая между людьми из Кремля, какими бы противными они ни были, и совсем уж отмороженными этнократами, благонамеренный петербуржец всегда выберет первых.

- Но противопоставление «свои — чужие» есть в любой идеологии.

- Да, но для петербургских регионалистов чеченцы как раз должны являться своими. Потому что чеченцы — на сегодня самые активные борцы против империи. Враг регионалиста — имперец, а не житель другого региона.

Нам нужна региональная идея

- Не считаете ли вы 1990-е годы временем упущенных возможностей для нашего региона?

- В 1991 году, когда Ельцина впервые избрали (а в 1993 году окончательно утвердили) самовластным президентом Всея Руси, страна выбрала в качестве дальнейшего «развития» имперский тупик: ещё не развалился СССР, а уже начался процесс его реставрации. Но всё было бы иначе, если бы и на федеральном уровне, и в регионах сложилась модель парламентской республики…
К сожалению, петербургская идея, которая стала развиваться благодаря энтузиазму всего нескольких лиц в середине 1990-х, переломить имперско-реставрационную тенденцию оказалась не в силах. Первые статьи на тему петербургской независимости стали появляться в газете «Час Пик» в 1994 году. Затем, на протяжении 1995 — 2000 годов в «Часе Пик», «Смене» и «Деле» стала развиваться дискуссия…

- Насколько я помню, «Час Пик» был тогда сильно зависим от городских властей…

- Думаю, это вам кажется. То было время настоящей журналистской свободы, совсем другая эпоха… Никому из главных редакторов тогда просто не приходило в голову объяснять журналистам, что «можно» писать, а что «нельзя». Да, быть может, тогда нельзя было напечатать в «Часе Пик» жесткий памфлет против супруги мэра города, но обсуждать, должен ли Петербург оставаться в составе России или не должен, в ту пору было вполне возможно. И это сохранилось, даже когда мужем Натальи Чаплиной — главного редактора «Часа пик», к которой я по сей день отношусь с глубоким уважением, — стал генерал Черкесов, глава УФСБ по Петербургу. Я знал от Натальи Сергеевны, что он был не в восторге от всей этой «автономистской» дискуссии, но это не имело для меня как журналиста ровным счетом никаких последствий.

Некоторые считают, что как в 1980-е годы «народные фронты» в тогда ещё советских прибалтийских республиках создавались при непосредственном участии КГБ, так и сейчас русские сепаратисты контролируются спецслужбами.

- Ну, если предположить, что сейчас ФСБ еще не полностью превратилось в контору по распихиванию нефтедолларов по карманам, то я почти уверен, что проект «После России» ими уже продуман. Так же, как в свое время они явно успели продумать проект «После СССР» — они заранее знали, как сделать так, чтобы во всех новых организациях после крушения Советского Союза оказались бы «их» люди, как сделать так, чтобы неподконтрольные им люди, наоборот, не сделали карьеру...

- Что же делать петербургским регионалистам, чтобы ими не манипулировали?

- Как можно дольше работать на общественных началах. Сегодня главная задача петербургского регионализма — донести до горожан ту истину, что Петербург в первую очередь — не российский, а европейский город, детище сразу нескольких народов: шведов, финно-угров, немцев, новгородцев, московитов, плюс всех тех, кто приехал сюда жить позже. К слову, если ингерманландскому краеведческому сообществу удастся повлиять на менталитет петербуржцев в этом направлении, на этой базе может возникнуть успешное политическое петербургское движение с чёткой целью превращения Петербурга в государство, замыкающее на себе прерванную на сегодня цепь Северо-Балтийского сообщества: от Дании до Норвегии. И задача нашего города — стать одним из политических и  культурных центров этого Балтийского кольца. У Москвы есть своё «Золотое кольцо», так пусть у Петербурга будет своё — «Серебряное»!

- Считают, что старые политические идеологии давно изжили себя. Может ли ей стать регионализм?

- На мой взгляд, это самый перспективный идеологический проект для XXI столетия. Это альтернатива и национализму, и социализму, и либерализму в их архаических форматах. Регионализм — это возвращение на новом, либерально-демократическом уровне к социально-политическому устройству полисов античной Греции. Он хорош тем, что даёт возможность каждому локальному сообществу жить так, как ему комфортно. Регионалистский Интернационал, регионалистская ООН, регионалистское международное сообщество — это оптимальная, на мой взгляд, из имеющихся на сегодня социально-политических гипотез и грёз.

- Каковы перспективы петербургского региона в ближайшие годы?

- Он мог бы внести серьёзный интеллектуальный вклад в развитие общероссийского регионалистского движения. В первую очередь — проговорив свою собственную региональную идею. Недавно опубликованная книга Константина Жукова «История Невского края» — первый шаг в этом направлении, но это книга все же историческая, а нужно ещё и идеологическое обоснование будущего пути Петербурга в европейское завтра. Надо проговорить, каким образом Петербург вернётся в Европу. Это главная задача, которая, как мне кажется, стоит сейчас перед петербургскими регионалистами.

Дмитрий Витушкин

Подписывайтесь на канал ЗакС.Ру в Дзене , Телеграм , Дзен.Новости




Новости29 марта
Смотреть предыдущие новости →





Главное ↓ 

О редакции Реклама